Ежегодно 25 марта мы чествуем работников культуры. Сюда относятся музейные работники, библиотекари, сотрудники досуговых центров, театров, все те, кто несет культуру в массы и сохраняет её. Сегодня в преддверии празднования этого замечательного весеннего праздника хотелось бы рассказать о семье, которая внесла огромный вклад в развитие культуры в Чердыни в годы революции и становление советской власти – семья Аркадия Андреевича Мажаринова.
Вашему вниманию представлена исследовательская работа о жизни и судьбе человека, который в 20 лет оставил родную семью, и как ему тогда казалось «дело всей его жизни». В 1908 году Аркадий Андреевич переезжает на север Прикамья, в Чердынь. Здесь он работает, встречает свою любовь и создает семью. Переживает революцию, Первую Гражданскую войну, Великую Отечественную войну. Но никогда не перестает заниматься творчеством: играть на сцене, писать пьесы и музыку, фотографировать.
Стоит отметить одну особенность, по которой фамилия Мажариновы может писаться как Можариновы. Из переписки с внучкой Светланой Чукаловой: «С фамилией у нас настоящая путаница. У меня в свидетельстве о рождении фамилия Мажаринова и родители тоже Мажариновы. В свидетельстве о браке у них фамилия тоже Мажариновы (оно у меня осталось после смерти родителей) Все документы были выданы в Мурманске. А потом мы переехали в Чердынь. И там родившиеся мои два брата записаны: Можаринов Юрий Владимирович 23.06.50г.р и Можаринов Александр Владиирович 27.03.55г.р. А мои родители стали тоже Можариновы. Я это обнаружила только в 2005г. когда умерла моя мама. Я думаю, что у дедушки с бабушкой тоже были какие-то заморочки с фамилией. У меня осталось много бумаг после бабушки и папы, будем разбираться».
Родился Аркадий Андреевич Мажаринов 30 ноября 1888 года в городе Пермь в крестьянской семье. Отец его Андрей Григорьевич Мажаринов, крестьянин Казанской губернии и уезда Арской волости, деревни Тюбяк. Мать Екатерина Васильевна Мажаринова, в девичестве Белоусова тоже крестьянка только из Рязанской губернии. Отец занимался земледелием до 21 летнего возраста, а затем был призван на военную службу и проходил ее в городе Риге и окрестных территориях. Служил в полку и вышел в запас в чине унтер-офицера. На военной службе, будучи грамотеем-самоучкой, он несколько расширил свои знания, и выйдя в запас, земледелием заниматься не стал и поступил конторщиком на одну из пристаней «Товарищество братья Каменских и Любимов», суда которых ходили от Нижнего Новгорода до Перми. Когда родился сын Аркадий, они уже жили в Перми. Своего недвижимого имущества не имели, поэтому жили в частных домах и постоянно переезжали с квартиры на квартиру. Андрей Григорьевич ушел со службы «Товарищества…» и работал в конторе швейного магазина «Ко(мпания) Зингер». Годы революции его застали кладовщиком Пермского Городского Ломбарда. Большинство ломбардных служащих, а с ними и Андрей Григорьевич, перешли в организацию, схожую по функциям с Ломбардом, т.е. оценкой и сохранностью реквизированного имущества, работать он закончил по старости и болезни. Умер Андрей Григорьевич в 1922 или 23 году (точной даты нет).
Екатерина Васильевна - мама Аркадия Андреевича, полностью отдала себя заботам о семье и воспитанию детей. Её не стало, когда Аркадию было 16 лет. Сколько было братьев или сестёр у Аркадия Мажаринова, не известно. Как упоминает Аркадий Андреевич в своей автобиографии, у него был брат старше его на 2 года (имя не указывает) и ближе всего был ему по своим детским мировоззрениям. Он умер, проучившись один год в начальной школе. И Аркадий почувствовал себя одиноким в семье, хотя был уже большой, на столько была сильной их духовная связь. Следующий его брат был моложе Аркадия на 4 года. «Со смертью мамы семейная жизнь сильно изменилась в худшую сторону, что повлияло на учёбу, которую мне пришлось закончить, выйдя из 2-го класса Городского Училища, не доучившись двух лет, и поступив учеником в фотографию в 1904 году» - пишет Аркадий Андреевич.
На протяжении всей жизни Аркадий Андреевич будет заниматься фотографией и художественной самодеятельностью. Писать музыку к стихам, пьесы и ставить их на сцене. Из воспоминаний Аркадия Мажаринова: «Из далёкого детства необходимо отметить то, что у меня очень рано начали проявляться музыкальные и художественные задатки. В дошкольном возрасте я быстро овладевал любым музыкальным инструментом, оказавшимся в моем распоряжении, а эти инструменты, в описываемое время, были исключительно детские, дарившиеся нам с братом в наши именины, или купленные в ярмарочные дни. А именно: дешевенькие детские гармошки в 4-5-7 клапанов, губные гармошки, ксилофоны (набор металлических пластинок), дудочки (жестяные или деревянные) с отверстиями для пальцев, а также самоиграющие игрушки, к которым, однако я быстро охладевал, а прочие становились для меня тем дороже, чем больше я пополнял на них свой несложный детский репертуар. Рисованием увлекался реже, но в том же возрасте довольно точно копировал интересующие меня рисунки, как-то особенно привлекающие мое к себе вынимание; или срисовывал, или производил по памяти. В первые годы школьного возраста во мне обнаружились способности к выразительному чтению и декламации. На редких школьных торжествах, раз в году, (например, ёлка) меня выпускали прочесть стихотворение или басню, или рассказ, что вызывало общее одобрение, но …это было только раз в году, и минутное увлечение, не находили должной пищи в течение года до следующего успеха, а увлечение за это время бесследно умирало».
Уже по воспоминаниям можно сделать выводы, что он был человеком разносторонним, творческим. У него было стремление учиться и узнавать новое. В сложный период для своей семьи он ни огорчался, а старался сделать, чтобы всем вокруг было хорошо. Семья, хоть и была под влиянием окружающей среды, на тему того что, творчество не может стать причиной заработка, а лишь пустая трата времени, но Аркадию не запрещали заниматься музыкой и творчеством. «И если со стороны родителей и не было запрета на это, то так же не было ни желания, ни поощрения к развитию этих способностей и любви к искусствам: прослушают, просмотрят и даже похвалят, но, тем не менее, так или иначе, дадут понять всю никчёмность в жизненной борьбе за существование этими способностями. Подобных рассуждений и наставлений я от своих родителей не слыхал, но так рассуждала среда, нас окружающая, а родители соглашались с этим, тем не менее, покупали нам и музыкальные инструменты, и рисовальные принадлежности». К слову, сам Аркадий тоже не видел цели сделать занятия музыкой или рисованием смыслом своей жизни. По его мнению, даже самые знаменитые композиторы и деятели искусства, могли и заканчивали свою жизнь в нищете. Кроме того, обучаться в художественном классе для его семьи стало бы большой проблемой, так как все эти музыкальные инструменты на тот момент являлись предметами роскоши и их могли себе позволить только богатые люди. Увлечение сценой началось с 15-ти летнего возраста.
Он учился фотографии и параллельно вместе со своими товарищем играл роли клоунов, петрушек и так называемые «пантомимы с разговором», которые он видел в цирках и балаганах, небольшие кукольные спектакли. После того как клоуны и петрушки им изрядно поднадоели, они стали мечтать о театральных постановках на сцене, что уже требовало более серьезной подготовки. Имевшийся художественный вкус у Аркадия Мажаринова помог ему в изготовлении декораций. Так стали появляться на свет одноактовые постановки водевилей и более длинные комедии, преимущественно веселого жанра, а иногда с конкретными отделениями. «В зимние месяцы и весенние время мы пользовались помещением одного из наших участников драматических и музыкальных забав, родители которого смотрели благосклонно на затеи и увлечения своего любимца и баловня. Весьма состоятельные родители этого «баловня», на летнее время предоставляли в наше распоряжение каретник, сдвинув экипаж потеснее, и мешающие выкатив, высокий пол каретника служил нам подмостками наших подвигов, а широкие двери рампой сцены, установленной декорацией своего изделия».
В 1905 году 17-летнему парнишке предложили поехать на завод в Лысьву на более выгодных условиях, чем в Перми заниматься фотографией. А еще через полгода Аркадий Мажаринов попал в Усолье, там он проработал до августа 1908 года. Аркадий Андреевич вспоминает: «…откуда пригласил меня к себе в Чердынь владелец благоустроенной фотографии, любитель. Предложив самостоятельное ведение дела на еще более выгодных условиях, так как лично он сам, вести это дело без профессиональных знаний не может. Этот мой третий и последний переезд, особенно мне памятен, и умолчать о котором я не могу, не остановившись на нём подробнее». Именно в 1908 г. по приглашению Виктора Генриховича Бортновского (учитель, с революционными взглядами, из дворянской семьи) он совершит свой третий и окончательный переезд - на север Прикамья, в Чердынь.
Из воспоминаний Аркадия Андреевича Мажаринова о переезде в Чердынь: «В 1908 году, в первой половине августа (число не помню) часа в 4 или 5 дня, от пристани в Усолье отплывал пассажирский пароход «Почетный гражданин», направляя свой путь к северу к конечной своей цели – Чердыни на реку Колву. Среди пассажиров 3 и 4 класса, разместившихся на верхней крытой тэном задней палубе, сплошь уставленной койками, занял себе коечку у левого борта и я. За последние два года, это был третий и последний переезд в новые места моей работы. Чердынь, где мне предложили занять место в фотографии, которое, по моему мнению, можно было – бы только предложить уже опытному, много лет проработавшему, мастеру, льстило моему самолюбию и в тоже время пугало какой-то неизвестностью. И вот я, вчерашний ученик, еще нуждающийся в руководстве, сегодня дерзаю занять место полноценного мастера, и дерзость эта создавала какое-то ощущение, похожее на страх и трепет школьника в ожидании трудного экзамена. Обе палубы, как передняя открытая, так и задняя, были переполнены пассажирами всех классов; чему должно быть способствовал замечательно теплый и приятный наступающий вечер. Оживленный говор, смех, шутки, отовсюду доносящийся, не оживляли меня, а на оборот углубляли мысли о неизвестности будущего, создавало тоску о прошлом, обостряя и грусть о том, что все любимое, дорогое и беззаботное осталось где-то позади. А впереди быть может вечные скитания с места на место? Наступила темнота (августовские ночи уже темные), напоминающая всем, что пора предаться покою. Передняя палуба опустела. На задней палубе еще кое-где доносился тихий говор, а кое-где- сопение и храп уснувших на своих койках. Я тоже стал приспособлять свою койку в спальный вид и разбирать свой багаж, состоящий из трех рядной гармони, мандолины, постельных принадлежностей и кое-какой одежонки; всё мое личное имущество, если не считать оставленной дома парусиновой шлюпки, с которой особенно мне жалко было разлучаться. Наступившая тишина ночи, нарушаемая вздохами машинным и однообразным шумом колёсных лопастей, взбивающих воду, должна бы, кажись, убаюкивать, но сон бежал от меня. Спать не хотелось, грустные мысли продолжали рисовать картины недавнего прошлого и думать о невозвратном времени. Есть меланхолический вальс под названием «Невозвратное время», как раз отвечающий моему настроению и мне захотелось услышать эти звуки. Я вынул из футляра гармонию и стал тихо, не смело наигрывать эту мелодию, боясь потревожить спящих соседей, хотя шум пароходных колес был гораздо громче. Должно быть не я один на пароходе томился душою. Несколько темных фигур в одиночку, в разных местах на передней палубе, маячили огоньками своих папирос, а голос позади меня, через несколько коек, попросил меня играть громче. – «Как знать, - думалось мне, - что творится в душе попросившего меня играть громче? Поощренный просьбой и тем, что несколько человек подсели ко мне поближе, я весь отдался желанию развеять свои грустные думы в звуках соответствующих мелодий. Увлекшись игрой, не упомню, долго – ли длилось это увлечение, час, два или дольше, но отлично помню, что закончил свою игру мелодией на слова Некрасова «Укажи мне такую обитель, я такого угла не встречал, где бы сеятель твой и хранитель, где бы русский мужик не стонал?». Палуба покоилась мертвым сном, и только ритмичный шум пароходных колес нарушал тишину ночи. – «Всех усыпил и убаюкал» - подумал я и стал было тоже укладываться на своей койке, как от правого борта отделилась мужская фигура и быстро перешла ко мне на левый. «Спасибо, от души спасибо!», - услышал я дрожавший от волнения голос, и рука благодарившего крепко сжала мою руку. Незнакомец также быстро удалился. Я еле-еле с нелишним волнением в голосе лишь успел пролепетать: «Помилуйте, да за что же?». Утром, подъезжая к Чердыни, я искал встречи взглядов, по которым можно было бы догадаться, кому обязан ночному рукопожатию, но во встречных взглядах ничего я не прочел. При всяком воспоминании об этом, я всегда желал какой-нибудь случайной встречи с этим человеком только за тем, чтобы пожать ему руку за то, что он когда-то пожал мою. Прошло 42 года, а этой случайности так и не представилось».
Всё это время творчество Аркадия не отпускает, он играет в театральных постановках в Лысьве, Усолье и Чердыни. «Первая пьеса, в которой я выступал на настоящей сцене и перед настоящей публикой, была пьеса «На дне» М. Горького в роли Алешки в 1906 году на заводе Лысьва. В Чердыни, также как на заводе в Лысьве и Усолье, вскоре же узнали обо мне, как о хорошем гармонисте и моих особенностях драматическому искусству и залучили меня в драматический любительский кружок при местном клубе общества Семейных вечеров». Кружок этот состоял из местной интеллигенции, разделенной на две группы настроенных антипатично друг к другу. Одна группа- высшая аристократия или сливки общества, другая интеллигенция из мелкого чиновничества, учительства и даже ремесленников, к кому принадлежал и я. Если в пьесе участвует представители обоих групп, то конечно главные и лучшие роли, даются высшей группе. И вполне понятно, разве они унизятся до того, чтоб сыграть лакея ли горничною. Такое местничество, конечно, обидно даже для меня, всегда видевшего в ролях одну лишь разницу, что крупные и большие роли требуют большей работы и внимания нежели мелкие. Но как я всегда был счастлив, если мне своей мелкой ролью удавалось вызвать у зрителя большее впечатление, нежели большая роль бледно сыгранная каким-нибудь выскочкой из верхов. Заезжали в Чердынь и профессионалы: артисты трупами и в одиночку. Надо дать им справедливость - они бывали милостивые к моей способности. Так, например, в одной труппе, хотя и был свой Лука в пьесе «На дне», но дали эту роль мне, найдя, что я в ней буду лучше их Луки.
Пьеса Горького «На дне» по количеству сыгранных мною в ней ролей, а, следовательно, и по количеству постановок с моим участием стоит на первом месте. Я сыграл в ней не меньше 10-11 раз в сравнительно небольшой промежуток времени: роль Алёшки сыграна мною в 1906 году, роль Луки в 1909 или 1910, Клёщ – 1912 или 1913, содержателя ночлежки 1918 году и барона в 1925-1926 гг.
В 1917 году в стране практически друг за другом происходят сразу две революции, на тот момент тогда еще Российская империя уже три года воевала на фронтах Первой мировой. Из воспоминаний Аркадия Мажаринова: «События Государственного переворота докатывались и переживались Чердынью с некоторым запозданием и установлением Власти Советов, вероятно надо отнести к началу 1918 года, до ноября или декабря. За тем город был занят белыми Колчаковцами, продержавшимися немногим более полугода, и укатившимися в Сибирь в июне или июле 1919 года. Месяц или два после них, в городе было какое-то безначальствие, прежде чем водворилась снова и окончательно установилась Советская Власть». Чтобы хоть как-то поддержать народ, чтобы тот не падал духом, ведь в это время из Чердынского уезда было призвано много молодых мальчишек, кто-то вернулся с фронта, а кто-то так и остался на боях сражений лежать в братских могилах, театральные постановки продолжались, хоть и на много меньше. Игрались спектакли, приезжали артисты из других областей. Сам Аркадий тоже стал меньше участвовать в художественной самодеятельности, за сезон 1917-1918 г.г. сыграл всего в двух спектаклях. На тот момент любителей играть спектакли, как «ветром сдуло»: кто бежал от революции, кто примкнул к ней, а кто просто затаился и плыл по течению событий, происходящих в стране. И тогда один из жителей города по фамилии Михайлов предложил А.А. Мажаринову выступить перед зрителями с предложением о создании самодеятельного кружка, что он и сделал. Отклика у народа не нашел и предложил концерт-экспромт, где любой желающий сможет выступить с чем ему пожелается. После концерта он приглядел себе парочку артистов, которые в дальнейшем принимали участие в его театральных постановках: «Мы, помнится, с товарищем Михайловым переписали фамилии участников в экспромт-концерте. Все переписанные нами фамилии, изредка принимали и в дальнейшем участия, и в концертах, и постановках, но наиболее активными оказались товарищи Сулин и Вишня; (себя и пианиста, я считаю, как бы в обязательном порядке быть везде). Таким образом, у нас составилось ядро активистов, и мы каждую неделю могли дать что-то новенькое. Первой работай нашего актива, после экспромта, был дан Дивертисмент, т.е. одноактовая пьеса, а после нее концертное отделение. Пьеска-водевиль называлась «Денщик подвёл». Роли распределили так: офицер – Сулин, я – денщик и жену офицера сыграла Н.С. Верещагина (дочь городского головы г. Чердыни). Материалом для постановок служили одинаковые пьесы (чаще всего) водевили и пьесы Чехова и его рассказы, которые мы инсценировали. Для концертов: анекдоты, рассказы, басни, стихотворения, песни, пляски и музыка; кто на чём умеет и т.д. Ничем не брезговали, преследуя одну цель, что б не было скучно».
Работа при клубе прекратилась, когда до него дошли слухи об эвакуации Красных из Чердыни, перед приходом белых. Из воспоминаний Аркадия Андреевича: «Вскоре действительно потянулись уличные обозы отступавших, и город наш замер в ожидании чего-то неизвестного. Лично у меня на душе было как-то не спокойно. Работы по фотографии почти не было, да и работать почти не на чем было; фотоматериалы вышли, и достать их не было возможности, т.е. выписать их откуда-либо, а доставал по мелочи у местных фотолюбителей и понемногу работал, как говорилось тогда «чёко на чёко». Прибыли белые. Я никуда не ходил, и меня никуда не требовалось, если не считать, что должен был явиться в воинское присутствие по мобилизации, но был забракован как «неугодный к ношению оружия». Повсюду в Чердыни проходили розыскные действия: в домах, в учреждениях, даже к Аркадию пришли в его фотографию делать обыск.
Параллельно с творчеством Аркадий Андреевич преподавал в женской гимназии и мужском приходском училище уроки музыки. В архиве Чердынского музея есть групповые фотографии, среди которых есть снимок учащихся мужского приходского училища, где в центре сидит Николай Петрович Алин и рядом с ним по правую руку Аркадий Андреевич Мажаринов. А на другом снимке, который подписан так: «Учителя, 2 сентября 1912 год», Аркадий Андреевич в окружении учителей гимназии и мужского училища.
С установлением советской власти жизнь стала приходить в себя. Творчество плотно вошло в жизнь Аркадия. К Аркадию Андреевичу мы еще вернемся, сейчас бы хотелось рассказать о его супруге Августе Дмитриевне Мажариновой, в девичестве Любимовой.
Родилась Августа Дмитриевна 11 ноября 1894 года в селе Кольчуг, у нее было три сестры и один брат. Отец ее был псаломщиком при местной церкви, мама домохозяйка. Училась Августа хорошо, о чем свидетельствуют ведомости успеваемости учениц гимназии за 1908 год. Августа Любимова окончила полный курс Чердынской женской гимназии со званием домашней наставницы по русскому языку. В январе 1917 года Августа уже по фамилии Мажаринова принимается на должность классной надзирательницы в Чердынскую женскую гимназию с окладом 300 рублей. С годы советской власти с 1930 по 1935 год работает в детской комиссии при Райисполкоме, члена союза государственных учреждений. С 1935 по 1950 годы фотографом Чердынской разнопромартели имени 4-го съезда совета. Одновременно с трудовой деятельностью на протяжении 40 лет проводила общественную и бесплатную выборную работу «по зову сердца». В личном деле, что хранится в Чердынском краеведческом музее, в личной карточке Августы Дмитриевны есть запись: «Организовала хор пенсионеров, сама пела в хоре, декламировала, играла в пьесах, гримировала, участвовала в более 100 концертах пенсионеров в Чердыни и районе, а также принимала участие и в художественной самодеятельности РДК, ездила 8 раз на смотр самодеятельности в область. Частично принимала участие в постановках в 1919 году в первом красногвардейском клубе, затем работала вместе с мужем-режиссером, организатором, имела личный знак участника всероссийского хорового общества». Возможно, Аркадий и Августа познакомились, когда ученицы женской гимназии посещали театральные постановки, в которых играл и Аркадий Андреевич. В метрической книге Чердынской Богоявленской церкви есть запись, свидетельствующая о том, что 21 августа 1915 года Августа Любимова и Аркадий Мажаринов вступили в законный брак.
Их семейный и творческий союз внес огромный вклад в развитие художественной самодеятельности города и района. Пережить революцию, Первую мировую войну, Великую Отечественную и всегда оставаться людьми творческими, поднимать общественный дух и давать людям надежду в завтрашнем дне. С таким же отношением к жизни семья Мажариновых воспитывала и своих детей: Георгия и Валерия (1916 года), Владимира (6.04.1922 года). Валерий занимался фотографией, Георгий, хоть и имел душевную болезнь, учился в музыкальном педагогическом техникуме Молотовской области. Владимир, как и отец, играл на музыкальных инструментах: мандолине, аккордеоне, пел и сочинял музыку. В 1941 году трое сыновей были призваны в ряды Советской Армии. Валерий погиб и был похоронен 23 марта 1943 года в Карело-Финской ССР, Медвежьегорский р-н. Георгий тоже погиб на фронте. Поподробнее хочется остановиться на биографии сына Владимира, который пошел по стопам отца и матери.
Можаринов Владимир Аркадьевич, младший из сыновей Аркадия Андреевича и Августы Дмитриевны. Родился в 1922 году в г. Чердыни. В августе 1941 года был призван в ряды Красной армии. Из письма Владимира Аркадьевича родителям: «Добрый день и до свидания дорогие родители – папа и мама! Пишу вам с места отправления - с вокзала Пермь II, отправляюсь в мор-флот в Мурманск – это не точно, одним словом на запад. Когда приеду на место напишу. Ну, писать не чего спасибо за всё сделанное только лично для моего благополучия. Ваш сын Владимир. г. Молотов 2 сентября 1941 г.» Владимир попал на флот, служил, но не только боролся с врагом, но и поднимал командный дух своими песнями и игрой на музыкальных инструментах.
Из дела В.А. Можаринова. Наградной лист: «Младший сержант Можаринов с приходом на штатную деятельность пианиста-аккордеониста» ДВМФ ВВС СФ в январе 1943 г. упорно и настойчиво стал совершенствовать свою специальность. За исключительно короткое время расширил свой репертуар песнями Великой Отечественной войны и классикой. Большую часть своего времени тов. Можаринов проводит в землянках у летчиков на аэродроме. За личную простоту, мастерство исполнения по личной просьбе каждого летчика отдельной песни тов. Можаринов стал любимцем летчиков. Он песней и музыкой создавал полную разрядку напряженного организма летно-технического состава, а также вселял уверенность в нашу победу над врагом. Нередко были такие случаи, когда аккордеон в руках Можаринова доигрывал мелодии, а в воздухе звучал сигнал боевой тревоги. Летчики разбегались по машинам и шли на задание, возвращаясь с победой над врагом, они говорили: «Нам помог в этом бою одержать победу аккордеонист Можаринов». Владимир Аркадьевич награжден медалями: «За оборону Советского Заполярья» и «За боевые заслуги».
После войны творческая деятельность Владимира продолжалась. Он остался жить в Мурманске, но приблизительно в 1949 году семья Владимира переезжает в Чердынь, тогда у него и его жены Юлии была дочь – Светлана. В Чердыни на свет появляются два сына: Можаринов Юрий Владимирович 23.06.50г.р и Можаринов Александр Владимирович 27.03.55 г.р. Владимир Аркадьевич Можаринов некоторое время работал в школе № 1 имени Героя Советского Союза А.И. Спирина. Он преподавал пение. Иногда на уроках он рассказывал о войне.
Спустя 10 лет Владимир с семьей возвращается в Мурманск. Из письма родителям: «Добрый день дорогие Папа и Мама! Получил ваше письмо и вырезку из газеты. Я очень рад, что добрые традиции самодеятельности живут и развиваются в нашей исторической Чердыни. Недавно в журнале «Огонёк» читал о том, что на Вишере найдены алмазы и другие ценности, и что наш Полюд, по предположительным данным геологов, также является сокровищницей, которую будут разрабатывать в недалеком будущем. Письмо свое я приурочил к некоторым радостным для себя событиям: 1. Я получил 1ую премию за написанную мною песню «Звёздочка полярная», которую надеюсь выслать вам в новом сборнике. 2. Мною заинтересовался Чехословацкий искусствовед, к которому, должно быть из Москвы, попал наш сборник с моими песнями. Он написал письмо в дом народного творчества г. Мурманск и просил, чтобы я написал о себе. …Теперь немного о жизни. После вашего отъезда мама, Люся часто болела. Да и сейчас только что встала с постели. Света и Юра также переболели. Держались лишь мы с Александром. Должно быть, Сашкина привычка бегать без штанов его закалила и выручает. Ну а, как вы знаете, большую часть своей юности я проводил на воздухе, и грипп опасается посещать мой организм. Дела мои на службе идут нормально. Часто даём концерты на агитпунктах. Мама, я очень вас прошу, как можно быстрее выслать мне копии моих справок из музыкального училища и художественного, так как мои экземпляры сильно пострадали и пришли в негодность. Вскоре вышлю вам бюллетень народного творчества г. Мурманска и грамоты, которые я получил за это время. Целую крепко. Владимир. 14 февраля 1959 г».
В деле Владимира Аркадьевича много наградных документов, есть сборники с его песнями и музыкой. Из писем родителям, что он писал с фронта и после войны, можно сделать вывод, что Владимир любил, уважал и ценил своих папу и маму. Семью Можариновых смело можно назвать творческой. Аркадий Андреевич до революции и после занимался фотографией, художественной самодеятельностью, играл на мандолине и аккордеоне. Августа Дмитриевна играла в театральных постановках мужа. В советские годы была редактором стенгазет и тоже участвовала в художественной самодеятельности. В настоящее время в Мурманске живет дочь Владимира Аркадьевича Светлана с детьми и внуками. Я веду переписку со Светланой и каждый раз узнаю, что – то новое о семье Аркадия Андреевича – ее дедушке. «В нашей семье никто больше не занимается творчеством, но я, например, люблю классическую музыку. Хорошо помню, как дедушка с папой играли вместе краковяк из оперы Иван Сусанин и очень люблю это произведение, как память о дедушке. Папу в моей школе просили прочитать лекции о классической музыке, он приходил с аккордеоном, проигрывал ту музыку, о которой рассказывал. Все были под большим впечатлением. Года два назад мне в контакте написал бывший одноклассник и попросил фотографию папы с аккордеоном, и это через 50 лет после окончания школы. Моих братьев уже нет, но они были большие любители музыки. А мой внук мечтает о профессиональном фотоаппарате, у него получаются отличные снимки. Он очень впечатлен, что его прапрадедушка был очень хорошим фотографом. Дочь где-то нашла отрывок из книги Александра Ширвиндта, где он упоминает дедушку, как отличного фотографа (дедушка фотографировал их семью, когда они были в эвакуации в Чердыни в годы войны.) Я перешлю вконтакте эту статью и еще несколько папиных фотографий. Я посылала еще фотографию в лодке, там они с сестрой в молодости. Я очень люблю эту фотографию».
Совсем не давно в архивах музея мне попалась информация о том, что Аркадий Андреевич был тесно связан с Ильей Алексеевичем Лунеговым. Из воспоминаний Лунегова:
«3 января 1951 года Чердынский районный Дом культуры был переполнен трудящимися города. В этот вечер отмечались заслуги Мажаринова Аркадия Андреевича – участника художественной самодеятельности на протяжении полувековой деятельности. Местные организации поручили мне выступить на этом вечере с докладом о жизни и работе Аркадия Андреевича. Я принял такое поручение, тем более, я знал товарища Мажаринова давным-давно. К примеру, запомнился мне такой эпизод: в помещении парт-проф-клуба в 1924 г. Аркадий Андреевич играл на сцене такую роль, по ходу которой он должен был повеситься. И так артистически умело была выполнена им эта трагическая сцена, что жена его, находящаяся в зрительном зале, Августа Дмитриевна упала в глубокий обморок, рядом сидящий со мной охотник Иван Иванович Попов из д. Ручиба, впервые в жизни пошел со мной на спектакль и увидев событие на сцене, сорвался с места и бегом побежал спасать удавленника. Я только-только успел схватить за подол его полушубка и водворить на место. Его волнению не было предела. Публика замерла. На сцене удавленник. В зале жена Мажаринвоа без сознания. Охотник Попов своим действием показал неожиданный номер. Когда все это улеглось, успокоилось, долго вспоминали этот случай, те, кто был зрителем этого необычного спектакля».
Закончить хочется словами самого Аркадия Андреевича: «Безусловно, воскресить в своей памяти все пьесы авторов и ролей, в которых я играл, дело невозможное за период времени, более чем за 40 с лишним лет. Дорогие товарищи, я приношу Вам свое сердечное спасибо за то внимание, которое Вы отмечаете 40-летие моего любительского служения искусству, главным образом драматического. Я не нахожу достаточно ярких слов для выражения того чувства, которое овладевает всем моим существом при моем переживании этих счастливых и дорогих минут, которые навсегда останутся в моей душе, как память необычайного события в моей жизни. О таком событии, как юбилей, я никогда не мечтал. Да и смел ли, мечтать? Потому что, в сущности, говоря, что же мной сделано такого особенного, чтобы заслуживало достаточного, внимания, отличить меня? Правда, я всегда любил и продолжаю любить сцену, но ведь это ни что иное, как дорогостоящее удовольствие для меня, и далеко, не всегда достойное; существуют другие обязанности, которые не всегда благосклонно смотрятся на мою любовь и увлечение к сцене, и частенько такие призывают меня к порядку. Значит, что же выходит? А то, что, прежде всего, я удовлетворял свою любовь к подмосткам, какую-то духовную свою потребность для того лишь, чтобы испытать то необъяснимое и непонятное состояние блаженства, входя в роль и воплощаясь в тот образ, требуемый автором по пьесе или рассказу. И когда это воплощение удается, что бывает не всегда, чувствуешь себя счастливым и удовлетворенным от сознания, что созданный образ передался также и зрителю» - Аркадий Андреевич Мажаринов.
Аркадий Андреевич Мажаринов
Аркадий Андреевич в гриме.
Августа Дмитриевна Мажаринова (Любимова)
