Удивителен контраст массивного корпуса с часовым механизмом и динамичной, стремительной скульптурной композиции. Кажется ещё секунда – и мяч укатится в сторону, а футболисты спрыгнут с пьедестала.
Истинный «Шломо»
Часы с фигурами футболистов подарили человеку, который тоже был основательным и стремительным одновременно. Соломон Савельевич Гиндинсон – главный инженер Ижевского машиностроительного завода в годы Великой Отечественной войны. А после – руководитель мотопроизводства, страстный поклонник мотоциклетного спорта и куратор «золотой» команды завода по мотогонкам. Инициатор создания в Ижевске Индустриального института (нынешний ИжГТУ имени М.Т. Калашникова). А ещё – заядлый футбольный болельщик, организатор заводской футбольной команды и руководитель ижевского отделения Добровольного спортивного общества «Зенит». Подаренные часы бодро тикали без малого тридцать лет. Но в 1977-м, когда их хозяин ушёл на пенсию, часы тоже остановились…
Личные вещи С.С. Гиндинсона на выставке.
Фрагмент выставки "От кремнёвки до "Калаша".
С.С. Гиндинсон, 1946 г.
Три предмета на выставке, посвящённой истории Ижевского оружейного производства. Настольный прибор: часы и подставка под ручку. Достойные, основательные и простые. Советский стиль 40-х годов. По этому прибору можно домыслить всю обстановку рабочего кабинета. А рядом щегольской мужской несессер. Незаменимая вещь в служебных поездках. Отдельно в футляре зеркало. Контейнеры для бритвенных принадлежностей. Кожа, металл. Производство: 30-е ХХ века, Германия. Главный инженер был там в служебной командировке накануне войны. И тут же резная деревянная фигурка. Чувствуется рука любителя, но сколько экспрессии! Целую семью таких фигурок подарили главному инженеру перед отъездом на родину работавшие на Ижевском машзаводе немецкие специалисты. Все три предмета удивительным образом сочетаются, словно врастают друг в друга. И таят в себе не только признаки времени, но и характеристику хозяина. Харизматичного и самодостаточного человека. Не заразившегося «директорской» болезнью и оставшегося профессионалом. Истинного «Шломо» (так на иврите произносится имя Соломон) – спокойного, цельного и совершенного.
Лиза и Соломон Гиндинсоны, Ленинград, 1924 г.
Супруги Гиндинсон с сыном Жоресом, Ленинград, 1934 г.
Супруги Гиндинсон с дочерью Маиной, Ижевск, 1951 г.
Он родился 20 августа 1902 года в Воронеже, в многодетной семье ремесленника-кустаря. По отцовской линии был родственником известного ижевского пекаря и кондитера Арона Ашбеля. Кроме того, семейство Ашбелей возглавляло Еврейскую общину в посёлке Ижевский завод. В 1918 году в связи с наступлением белополяков большая семья (7 детей) перебралась в Ижевск. Шестнадцатилетний старший сын Гиндинсонов поступил слесарем на предприятие «Ижевские оружейный и сталеделательный заводы». Через пару лет женился на Лизе Тимофеевой, делопроизводителе райздравотдела. В 1921 году по комсомольской путёвке Соломон Гиндинсон был отправлен учиться сначала на рабфак, а потом на механический факультет Петроградского политехнического института. Позже закончил Ленинградский военно-механический институт. А практику регулярно проходил в Ижевске на родном заводе.
История Елизаветы Гиндинсон (Тимофеевой) – удивительная. Она тоже родилась в 1902 году, 10 сентября. Только перед смертью Елизавета Николаевна открыла свою тайну – у неё были приёмные родители. Она родилась в Сарапуле, в семье политических ссыльных, студентов-немцев которые сами не могли её содержать. Грудным ребёнком её взяла на воспитание вместе со своей племянницей Анисия Карповна Тимофеева. В юности Лиза пела в церковном хоре, у неё от природы был поставленный голос, меццо-сопрано. Молодую семью Гиндинсонов в Ленинграде постигло горе – от менингита умер в 1929 году первенец Жорес. В 1930 году с дипломом инженера Соломон Гиндинсон вернулся на Ижевский завод окончательно, в том же году у него родился сын Альберт, а в 1935 – дочь Маина.
Семья Гиндинсон: Елизавета Николаевна, Соломон Савельевич, Альберт, Маина, Ижевск, 50-е гг.
Участники выездного Пленума Техсовета Наркомата вооружений СССР, Ижевск, 1944 г.
С.С. Гиндинсон, 1945 г.
Тридцатые – годы стремительного карьерного роста Гиндинсона: от инженера-технолога до помощника главного инженера. В 1940 году в 37 лет он был назначен главным инженером машзавода. Семья переехала в деревянный коттедж для руководящего состава на улице Бородина, за Гиндинсоном был закреплён персональный служебный ЗИС. По воспоминаниям дочери с началом войны Соломоном Савельевич просто переселился на завод: нужно было принимать эвакуированные предприятия и специалистов, налаживать производство. Завод в рекордные сроки осваивал противотанковые ружья конструкции Дегтярёва и Симонова, авиационные пушки Шпитального и Нудельмана и, конечно, выпускал винтовки и карабины Мосина. До конца 1941 года Ижевский завод был единственным их поставщиком для фронта. В несколько месяцев неимоверными усилиями и точными расчетами сокращения времени операций выпуск «мосинок» был доведён до 12 тысяч в сутки. Приехавший с проверкой на завод К.Е. Ворошилов был поражен, когда увидел, что винтовки по конвейеру «текут рекой». 18 января 1942-го на знамени предприятия и лацкане пиджака главного инженера появились ордена Ленина. Внедрение конвейера до сборки, ещё на этапе механообработки – это изматывающий производственный марафон. Гиндинсон «бежал» его уверенно и даже азартно. В сентябре 1944-го на заводе проходил выездной Пленум Техсовета Наркомата вооружений СССР по вопросам конвейеризации. После его окончания «випов» пригласили сфотографироваться на пленэре: во дворе одного из заводских коттеджей для руководящего состава. Возможно именно того, в котором жила семья Гиндинсонов. На фото хорошо видны ворота и угол деревянного особнячка. Все устали, позы напряженные, взгляды потухшие. Сидящий третьим директор завода М.А. Иванов вообще как-то съежился. И только у Соломона Савельевича (первый слева) спина прямая, подбородок вскинут, а взгляд бравый…
Е.Н. Гиндинсон, 40-е гг.
Маина за домашним роялем. Ижевск, 1949 г.
Маина Гиндинсон, начало 50-х гг.
Всю войну в большом доме главного инженера проживали родственники, эвакуировавшиеся из Ленинграда. Елизавета Николаевна работала в госпиталях и на распространении облигаций военного займа. Вместе с хором республиканского радиокомитета устраивала концерты и сама пела перед ранеными. Дочь Маина с 4 лет училась у частного педагога, потом в первой музыкальной школе. Во время концертов дочь часто аккомпанировала маме. Примечательно, что дома у Елизаветы Николаевны был отличный рояль. В своё время это был лучший в городе инструмент с красивым глубоким звуком. Приехавшие в эвакуацию в Ижевск артисты Рижской оперетты репетировали у Гиндинсонов дома!
Инженер-полковник, четырежды орденоносец и лауреат Сталинской премии попадёт под министерскую «рубку голов» в 1947 году и будет освобождён от высокой должности. Гиндинсон останется верен заводу, до пенсии проработает на мотоциклетном производстве, доживёт почти до 80 лет. Фотографии и вещи Соломона Савельевича для выставки по истории завода принесёт в музей его дочь Маина.
Красивая пара
Она младшая в семье, но не избалованная. Сразу красавица, но умная и не заносчивая. Ей легко давалась математика и химия, но любила она литературу. Сразу после школы Маина Гиндинсон работала на машзаводе – сначала специалистом отдела подготовки кадров, а затем инженером-химиком в отделе главного металлурга. После окончания филфака Маина преподавала в вечерней школе, а потом долгие годы работала в редакционном отделе Механического института. С будущим мужем, Ливадием Коряковцевым, Маина познакомилась ещё в школьные годы. Конечно, тогда было раздельное обучение. Но мальчики приходили в их женскую школу, чтобы помочь организовать шахматный кружок.
Ливадий родился 22 февраля 1935 года в Ижевске. Его отец, Георгий Азарьевич Коряковцев, работал электромехаником в Ижевском цирке и происходил из семьи купца Азария Александровича Коряковцева, владельца одного из первых ижевских кинотеатров «Иллюзион». Родители при выборе имени обратились по традиции к церковному календарю, но ничего благозвучного там не обнаружили и сами придумали красивое и необычное имя. Мама – Людмила Алексеевна Коряковцева (в девичестве Ялунина) - работала бухгалтером в школе № 22. В эту же школу в 1942 году поступил и сын. Учась в школе, Ливадий увлёкся шахматами. Был перворазрядником, участвовал в серьёзных соревнованиях. В студенческие годы Коряковцев занялся лёгкой атлетикой, был чемпионом республики, играл за сборную автономии в баскетбол, продолжал играть в шахматы. Умение логически мыслить, анализировать и планировать, выработанное за шахматной доской, помогло ему в дальнейшей конструкторской и организационной работе.
Ливадий и Маина Коряковцевы, 1956 г.
Коряковцевы в отпуске, 50-е гг.
Супруги Коряковцевы, начало 60-х гг.
Маина Коряковцева, 1959 г.
Маина и Ливадий – какая красивая получилась пара! Сошлись два харизматика: артистичные, спортивные, остроумные, музыкально одарённые, весёлые, эпицентр любой компании! Поженились в 1956 году. В три комнаты квартиры Гиндинсонов кроме родственников волшебным образом поместились вся его студенческая группа 4 курса механического института и вся её студенческая группа филологического факультета университета.
После окончания института Коряковцев получил направление в бюро конструирования метеоракет и пусковых ракетных установок на Ижевский машиностроительный завод. Занимался экспериментальными работами, принимал участие в запусках ракет. В январе 1959 года по решению руководства завода Л.Г. Коряковцев был переведён в конструкторскую группу М.Т. Калашникова. Четыре последующих года стали одним из самых напряжённых, насыщенных и интересных этапов его биографии. Позже в своей книге «Неизвестный Калашников» Ливадий Георгиевич очень точно воссоздал атмосферу, которая царила в этом коллективе, дал живые характеристики главного конструктора и его сослуживцев, друзей и родных. Коряковцев участвовал в эпопее принятия на вооружение единого пулемёта, часто уезжал в командировки.
Однажды его отправили на войсковые испытания в Прибалтийский военный округ, и Маина приехала к нему повидаться в Калининград. Они долго стояли у могилы философа Канта, а потом бродили в обнимку по разрушенному войной и всё равно прекрасному городу. Накупили грампластинок в домашнюю фонотеку, ей – шарфик, а ему – новый галстук. Ливадий Георгиевич всегда выглядел «как с картинки». Умел оставаться чистым, даже когда возился с деталями и смазкой. С шиком носил потёртую шляпу и старенькое осеннее пальто. В ноябре 1961 года весь незанятый медперсонал роддома и ходячие из палат прилипли к окнам, разглядывая позирующих фотографу Маину с букетом и её мужа-франта с кулёчком дочери Леночки на руках.
Маина с дочерью Леной, 1962 г.
Коряковцевы, 60-е гг.
В 1966 году, в самый начальный период организации автопроизводства на «Ижмаше», Ливадий Георгиевич Коряковцев возглавил конструкторско-экспериментальное бюро. Быстро стал заместителем главного конструктора автопроизводства, потом заместителем генерального директора по испытаниям. С 1987 года Коряковцев работал в аппарате Госприёмки на «Ижмаше» и заместителем директора одного из производств. Он снова много ездил в командировки, теперь уже по всему миру: в Японию (обучение по ремонту и эксплуатации автомобильных испытательных стендов), в Польшу (возглавлял советскую команду участников международного авторалли), во Францию (испытание ижевских автомобилей на соответствие международным требованиям безопасности ЕЭК ООН).
Из каждой поездки он привозил супруге подарки, какой-нибудь сувенир. Три вазочки подлинного севрского фарфора из Франции, ваза-кленовый лист из Японии и папины часы с футболистами стоят на полке рядом.
Ваза-лист из Японии.
Вазочки из Франции.
Маина Соломоновна Гиндинсон-Коряковцева, Ижевск, 2020 г.
Две ярких мужских фигуры рядом всю жизнь. Мощные характеры, самодостаточные личности, настоящие профессионалы, крупные руководители. А вот не потерялась на их фоне Маина Соломоновна! На днях она отметила своё 89-летие. Удивительный человек с неиссякаемым запасом жизненной энергии и остроумия, ясной памятью и твёрдыми принципами, бодрым духом и доброй душой. Маина Соломоновна Гиндинсон-Коряковцева воочию представляет и соединяет в своей жизни два поколения ижевских оружейников.
Надо признать, что на протяжении всей своей истории Ижевский завод производил настоящих мужчин Дела. Бесперебойно и большими партиями. Но каждый раз – в единственном экземпляре.
