Не ждали? Да, “Не ждали” тоже переписывал.
Эта тема стала популярна благодаря мемуарам Мудрогеля “Пятьдесят восемь лет в Третьяковской галерее”. Из этой книги можно узнать следующее:
Я помню все подробности, потому что сам пострадал при этом. Когда у нас появилась картина «Не ждали», вокруг нее поднялись большие разговоры. Художники и критики находили, что лицо человека, возвратившегося из ссылки, не гармонирует с лицами семьи. <…> …Через несколько дней в галерею пришел Илья Ефимович, на этот раз с этюдником и красками. Как раз в этот день Третьякова дома не было, он уезжал куда-то на несколько дней.
— Жалко, что его нет. Ну, все равно. Дайте-ка мне лесенку, я должен сделать поправку на картине «Не ждали», — сказал он мне.
Мы знали, что Репин — близкий друг Третьякова и всей его семьи. Но как же все-таки разрешить поправку без особого разрешения Павла Михайловича? Мы смутились. Репин тотчас заметил наше смущение, усмехнулся:
— Вы не беспокойтесь. Я говорил с Павлом Михайловичем о поправке лица на картине «Не ждали». Он знает, что я собираюсь сделать.
Раз так, делать нечего, — мы принесли ему лесенку, он надел рабочую блузу, поднялся к картине и быстро начал работать. Меньше чем в полчаса голова ссыльного была поправлена.
Но на этом художник не остановился. и перешел к своей картине "Иван Грозный и сын".
— Вот я немного трону краской голову самого Ивана Грозного.
И действительно, "тронул", да так, что голова в тоне значительно изменилась. Потом — к нашему ужасу — видим, Репин перетаскивает этюдник с красками к третьей своей картине "Крестный ход в Курской губернии"...
— Здесь я прибавлю пыли. Тысячная толпа идет, пыль поднимается облаком... А пыли недостаточно.
И действительно, прибавил много пыли над головами толпы. "Запылил" весь задний план.
В тот же день вечером, не повидавшись с Третьяковым, он уехал в Петербург и из Петербурга написал Третьякову, что сделал поправки.
Третьяков, увидев поправки, был возмущен до крайности — так ему не понравилось все, что сделал Репин на своих картинах.
Много дней потом, по утрам приходя в галерею, он останавливался перед картинами и принимался ворчать:
— Испорчены картины! Пропали картины! Репин писал Третьякову письма, но Третьяков не отвечал. Наконец, спустя несколько месяцев. Репин приехал в Москву специально с том, чтобы выяснить недоразумение.”
Позже коллекционер встретился с художником и отчитал его: «Вы самовольно сделали исправление на трех картинах, не принадлежащих Вам. Лицо бывшего ссыльного мне не нравится. А ведь это же не мои картины, это всенародное достояние, и вы не имели права прикасаться к ним, хоть вы и автор».
Вот такие страсти кипели между Третьяковым и Репином в воспоминаниях служителя галереи. Но если почитать переписку художника и мецената, то видно, что это была договоренность:
«Вы уже, конечно, знаете, что вчера я был в Вашей галерее: я заправил, что нужно в карт[ине] «Ив[ан] Гр[озный]», исправил, наконец, лицо входящего в карт[ине] «Не ждали» (теперь, мне кажется, так) и тронул чуть-чуть пыль в «Крестном ходе» — красна была». И пять дней спустя Павел Третьяков написал в ответ: «Поправки в ваших картинах очень заметил; кажется, не испортили. Самая полезная поправка в черепе умирающего царевича».
Вот к таким историческим анекдотам приходит цитирование единственного источника. Мне было интересно разобраться в теме.